25 февраля пришло печальное известие: не стало Маршала Советского Союза Дмитрия Язова. Дмитрий Тимофеевич прошёл в Вооружённых Силах славный путь от курсанта московского пехотного училища до министра обороны страны. Маршал Язов был большим другом «Красной звезды», не раз посещал редакцию, многое сделал для развития полиграфической базы издательства.

Когда началась Великая Отечественная война, Дима Язов из сибирского села Язово, что в 146 километрах от Омска, ещё учился в школе. Дмитрий решил не дожидаться аттестата – отправился в военкомат. Не призвали: «Иди доучивайся, жди, когда исполнится восемнадцать».
А далее обратимся к воспоминаниям самого Дмитрия Тимофеевича: «В ноябре мне исполнилось семнадцать лет, и я в очередной раз обратился в военкомат с просьбой направить меня на фронт. Чтобы не отказали, пришлось пойти на маленькую хитрость – приписать себе год. В деревне тогда паспортов не было, проверять долго не стали, а направили в Новосибирск в распоряжение начальника училища».
Речь о Московском Краснознамённом пехотном училище. После тяжёлых потерь в боях под Москвой училище эвакуировали в Новосибирск для приёма новых курсантов.

Далее снова обратимся к воспоминаниям Дмитрия Язова: «Военную науку мы постигали в основном в поле, несмотря на трескучие сибирские морозы. При этом одеты были более чем скромно: ватные стёганые бушлаты, будёновки, хлопчатобумажные гимнастёрки и шаровары, ботинки с обмотками. Но нагрузки были такие, что пот прошибал в самые морозные дни. Командирами отделений у нас были фронтовики, выписавшиеся из госпиталей.
Фронтовики были для нас олицетворением дисциплинированности и справедливости. От них мы многое узнали о настоящей войне, они-то и подготовили нас к принятию военной присяги. Недостаточно сказать: «Я клянусь быть честным», – надо было им быть. Были среди нас и такие, кто, как и я, прибавил себе по году, а затем, расписавшись в своей беспомощности, ушёл из училища».
А вот как Дмитрий Тимофеевич спустя годы и годы вспоминал о возвращении училища в Москву: «Теплушки в дороге были нашими классами. Мы изучали пулемёт «Максим», ручной пулемёт Дегтярёва (РПД), самозарядную винтовку Токарева (СВТ), 50-миллиметровый миномёт, пистолеты, гранаты и даже трофейное оружие. Занятия проводили фронтовики. Кормили нас в дороге горячей пищей только в крупных городах, таких как Омск, Челябинск, Казань, Сызрань. До Москвы ехали целый месяц. Бывало, по двое суток (так случилось в Казани) эшелон стоял, поэтому заниматься строевой подготовкой нам довелось прямо на привокзальной площади.
С Курского вокзала мы в пешем порядке добрались до Лефортовских казарм, где в здании бывшего кадетского корпуса находилось училище.
Наша 9-я рота размещалась на втором этаже. Окна выходили на Красноказарменную улицу с видом на Лефортовский дворец. Тактикой обычно занимались в парке Московского военного округа. Вспоминаю, как в один из налётов фашистской авиации мы лишились превосходного тира длиной в триста шагов, поэтому для отработки одиночных упражнений пришлось выезжать в подмосковный Ногинск».
В июле 1942 года, сдав выпускные экзамены, курсант 9-й роты Дмитрий Язов получил в петлицы лейтенантские «кубари» и в ночь с 17 на 18 июля вместе с однокурсниками отбыл на Волховский фронт.
Нашлось место в его вещмешке и для томика стихов Пушкина. Кстати, это был не случайный атрибут нехитрых пожитков лейтенанта Язова. Потомственный землепашец, он каким-то образом, что называется, с младых ногтей нутром своим почувствовал и полюбил высокий слог. Доподлинно известно, что в тяжёлые минуты жизни Дмитрий Тимофеевич находил опору в поэзии. Его память и в преклонном возрасте сохранила многие строки Пушкина, Лермонтова, Маяковского, Есенина, Некрасова.
Однако вернёмся к воспоминаниям.
«Наш эшелон прибыл в Малую Вишеру. По лесным тропам добрались до полевого управления кадров Волховского фронта. Утром нас, человек 130 из 600 курсантов, поездом отправили на станцию Глажево, откуда мы пешком добрались до деревни Оломна, где располагался отдел кадров 54-й армии. Офицер-кадровик назвал фамилии 35 офицеров, направленных для прохождения службы в 177-ю стрелковую дивизию, державшую оборону в районе станции Погостье».

На передовую они прибыли 25 июля 1942 года, а через три дня вышел знаменитый приказ № 227, которым нарком обороны И.В. Сталин требовал любой ценой остановить продвижение фашистских орд. Как известно, согласно этому приказу, вошедшему в историю под названием «Ни шагу назад», командиры рот, батальонов, полков, дивизий, соответствующие комиссары, ушедшие с боевой позиции без приказа свыше объявлялись предателями Родины со всеми вытекающими из этого последствиями.
Увидеть, как «работает» приказ, лейтенант Язов и его однокашники смогли сразу по прибытии в штаб дивизии. Их пригласили на лесную поляну, где перед строем всего комсостава – от командира взвода и выше – вывели младшего лейтенанта, и председатель военного трибунала зачитал приговор, из которого следовало, что молодой офицер смалодушничал: во время атаки противника бросил свой взвод. Бойцы смогли и без него отразить атаку, удержать позицию, а младшего лейтенанта приговорили к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение тут же перед строем.
Так комвзвода Язов получил свой первый фронтовой урок, суть которого он сформулировал для себя коротко: с командира спрос особый. Этой проверенной в боях и походах формуле он будет следовать потом всегда и везде, какую бы должность ни занимал.
Командовать взводом лейтенанту Язову было суждено недолго. Уже в августе 1942-го, когда войска Волховского и Ленинградского фронтов предприняли очередную попытку прорвать вражеское кольцо вокруг Ленинграда, он получил ранение и контузию. А в октябре, по возвращении из госпиталя, вступил в командование ротой погибшего накануне однокашника по училищу. С ней он принял участие в прорыве блокады Ленинграда в январе 1943-го. Там Дмитрий Тимофеевич получил ещё одно ранение, но остался в строю.
Пройдут годы, и маршал Язов на одной из научно-практических конференций, посвящённых окончательному снятию блокады Ленинграда, без всяких шпаргалок, с одной лишь указкой в руке по карте доложит о ходе операции «Искра», не упустив, по мнению историков, ни одной важной детали.
Память у Дмитрия Тимофеевича была феноменальной. Однажды, посетив в наше время Сапёрное, что в Ленинградской области, где стоял 197-й гвардейский мотострелковый полк, которым он командовал с 1961 по 1962 год ещё в звании подполковника, маршал Язов поимённо назвал множество своих бывших сослуживцев. Не только офицеров – от сержанта и выше…
В лейтенантские годы Язов изучил Боевой устав пехоты, знаменитый БУП-42, так, что любую статью мог прочитать по памяти дословно.
«Я, конечно, как стихи устав не зубрил, – вспоминал он уже на склоне лет. – Просто сверял с ним предстоящий бой, как бы советовался с его статьями. И потом сам удивлялся: написанное врезалось в память на всю оставшуюся жизнь».
Должность ротного командира стала для Дмитрия Тимофеевича и первой ступенькой в его послевоенной карьере. Уцелев в мясорубке Великой Отечественной, он только укрепился в стремлении верой и правдой служить Отечеству. Надо было повышать знания, и он с жадностью берётся за учёбу: с золотой медалью оканчивает Военную академию имени М.В. Фрунзе, затем Академию Генерального штаба. Глубокие теоретические знания плюс фронтовой опыт и величайшее трудолюбие – всё это и позволило ему, крестьянскому сыну, только в 1953 году окончившему оставленную из-за войны среднюю школу, пройти путь от самых низов до министра обороны страны.
Дмитрий Язов постигал военную службу изнутри, познавая себя и совершенствуясь в различных должностях: командира взвода, роты, батальона, полка, дивизии, корпуса, командующего армией, войсками двух военных округов и Группы войск, занимал высокие посты в центральном аппарате военного ведомства. За плечами будущего министра обороны и маршала была служба на Крайнем Севере и на Дальнем Востоке, в Средней Азии и Закавказье, в Чехословакии и на Кубе.

«Всё, с чем приходилось сталкиваться на жизненном пути, – вспоминал Дмитрий Тимофеевич, – я соизмерял с войной, с фронтовым бытом, с писаными и неписаными принципами военного времени. В частности, так было на Кубе, где во время Карибского кризиса, когда мир висел на волоске, мне выпало командовать отдельным мотострелковым полком в составе Группы советских войск. Честно признаюсь, мне, фронтовику, было сложно перестраиваться на специфический кубинский лад. Тягучими тропическими вечерами всё вспоминались болота под Ленинградом, где я, тогда безусый командир взвода, по уши в грязи и зловонной жиже вёл в свой первый бой вверенных мне солдат. А здесь… Экзотические природно-климатические условия, бананы и апельсины, пальмы и океан – всё это как-то не увязывалось с военной опасностью. Да и внешний вид моих солдат был своеобразным: непривычно было командовать личным составом, одетым кто во что горазд. Тем не менее, хотя все мы были в гражданской одежде – только бритые затылки и выправка говорили о нашей истинной специальности, – никаких поблажек за внешний вид я никому не давал.
Представьте себе такую картину. Идёт строевой смотр подразделения. Личный состав в разно-
цветных рубашках рубит строевым, строго держа равнение и соблюдая дистанцию. Жёсткая дисциплина и порядок делали своё дело…
В октябре 1963 года, почти через год с момента кризиса, уже на родной земле я попрощался с солдатами и офицерами полка. Прощались по-братски. Мы понимали, что «кубинская эпопея» навсегда останется в наших сердцах.
В жизни Маршала Советского Союза Дмитрия Тимофеевича Язова было много такого, что не мог бы заранее предвидеть, предположить даже самый прозорливый из стратегов. Одно в ней оставалось неизменным, незыблемым: преданность своему  Отечеству и народу.

Марина ЕЛИСЕЕВА, «Красная звезда»