На сайте военного ведомства представлены эксклюзивные архивные документы о фронтовых путях ряда известных писателей.

Для «Красной звезды» публикация рассекреченных документов органично сочетается с представленным на том же сайте оцифрованным комплектом газеты военных лет. Сегодня, опираясь на малоизвестные, а то и вовсе неизвестные документальные свидетельства, мы расскажем, какой Великая ­Отечественная война сложилась для только утверждающегося в поэзии и прозе Константина ­Симонова.

Главная тема

Константин (по метрике – Кирилл) Симонов родился 28 ноября 1915 года в Петрограде. После окончания в Саратове школы-семилетки он, обретя рабочую профессию через фабрично-заводское обучение, четыре года провёл за токарным станком. И все эти годы с ранней юности ощущал непреодолимую тягу к литературному творчеству. В 1938 году окончил Литературный институт имени М. Горького и окончательно осознал: его сердцу ближе всего тема защиты Отечества. В воздухе пахло порохом, под натиском нацистской Германии рушились границы её соседей, кровью истекала революционная Испания, из Маньчжурии нашему Дальнему Востоку угрожала Япония…
Стремясь постичь военное дело, Симонов окончил краткосрочные курсы при Военной академии имени М.В. Фрунзе, затем более продолжительные при Военно-политической академии имени В.И. Ленина. Практикой, стажировкой для молодого поэта было участие в выпуске газеты армейской группы войск «Героическая красноармейская» во время советско-японского конфликта на Халхин-Голе.
Военная тема стала для Симонова стрежнем судьбы.

Ромбы, «шпалы» и звёздочки
В «Красную звезду» Симонов попал не с первых дней Великой Отечественной. Бригадному комиссару Давиду Ортенбергу-Вадимову, знавшему Константина Михайловича по «Героической красноармейской», пришлось постараться, чтобы состоялся приказ наркома обороны № 01799 от 20 июля 1941 года следующего содержания: «Симонов Кирилл Михайлович – интендант 2-го ранга, литератор газеты 3-й армии «Боевое знамя» – освобождается от занимаемой должности и назначается спецкорреспондентом газеты НКО «Красная звезда».
Перевод К.М. Симонов в центральную военную газету упростило то, что 3-я армия к тому моменту после тяжёлых боёв и окружения у государственной границы была выведена в резерв для переформирования.
Почему Симонов с его знаниями и опытом назван в приказе интендантом? Такой в Наркомате обороны в предвоенные годы была кадровая политика. Пётр Павленко, Михаил Шолохов были направлены в «Красную звезду» приказами наркома из запаса в звании полковых комиссаров, Алексей Сурков – в звании старшего батальонного комиссара, Василий Ильенков – батальонного комиссара, потому что были членами ВКП(б). Беспартийные же литераторы, и в их числе Константин Симонов, в июне сорок первого надели форму интендантов 2-го ранга с прямоугольниками, в обиходе «шпалами», на петлицах.
И хотя партийная организация редакции в самые трагические дни войны приняла Симонова в члены ВКП(б), звания, установленного для политработников, он так и не получил. До 14 декабря 1941 года он интендант 2-го ранга, после этой даты (приказ НКО СССР № 04261/п) – интендант 1-го ранга, а при унификации воинских званий согласно приказу НКО № 0729 от 31 января 1943 года одновременно с Алексеем Сурковым и Василием Ильенковым становится подполковником.

…Война для кадрового офицера – это экзамен, который неизвестно когда состоится, но к которому надо готовиться всю жизнь.
К.М. Симонов

При унификации званий в конце 1942-го – начале 1943 года подход к каждому был индивидуальным. Скажем, Иосиф Габрилович, как и Симонов будущий Герой Соцтруда, лауреат нескольких Государственных премий, имея звание интенданта 1-го ранга, стал майором интендантской службы, а ветеран Пётр Павленко, уже в «Красной звезде» приказом НКО СССР № 03149/п от 23 апреля 1942 года произведённый в бригадные комиссары (ромб на петлицах), надел погоны полковника.
Должность же у всех писателей-краснозвёздовцев, призванных в строй из запаса, была одинаковой – специальный корреспондент. И требования ко всем, кроме, разумеется, творческих, были равными: находиться в редакции в военной форме и соблюдать правила её ношения, присутствовать – согласно спискам – на летучках при планировании номера газеты, раз в неделю на занятиях при ЦДКА осваивать пехотное вооружение вплоть до станковых пулемётов и миномётов, сдавать начальнику общевойскового отдела полковнику Ивану Хитрову зачёты по стрельбе из револьвера или пистолета.
Выдерживать регламент удавалось не всегда. Главное место для спецкора – фронт, войска. Фамилия Симонова упоминается во множестве приказов по редакции: вернулся из командировки, убыл в новую.

Нам не дано предугадать

«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся», – полагал талантливый поэт далёких уже времён. Наверное, и Константин Симонов не предвидел, сколь нужным, каким востребованным окажется его небольшое стихотворение «Жди меня».
Между тем напечатано оно было не в «Красной звезде», а в «Правде». Ответственный редактор военной газеты Давид Ортенберг в воспоминаниях сокрушался: трогательное стихотворение Симонова «Жди меня» он не понял, не принял, считал, что время требует лирики какого-то иного строя и звучания. Посоветовал Константину Михайловичу предложить стихотворение «Правде». П.Н. Поспелов и Е.М. Ярославский в партийной газете оценили прочитанное мгновенно: как раз то, чего в трагические дни всеобщей разлуки не хватает.
Поэтическое послание Симонова тут же перепечатали многие фронтовые, армейские, дивизионные газеты. Бойцы и командиры переписывали его от руки, отправляли домой. На сайте Минобороны представлена газета «Во славу Родины», в которой «Жди меня» К. Симонова опубликовано рядом с созвучным ему стихом жены командира, работницы швейной фабрики М. Китовой «Жду тебя». «Жду тебя, мой муж и воин, мой солдат родной. Бей врагов и будь спокоен – сердцем я с тобой», – так оно начиналось, в унисон с симоновской рифмой. Таких вариаций было множество.
Стихотворение помнят до сих пор, оно известно в переводах на другие языки, стало хрестоматийным.

Языком гнева и ярости

Зато дивизионный комиссар Давид Ортенберг, бывалый газетчик, без промедления разместил на газетной полосе другое стихотворение Симонова: «Убей его!» Оно на десять дней опередило знаменитый приказ И.В. Сталина № 227 и по мобилизующей мощи сопоставимо с этим неординарным актом военного управления. Стихотворение также представлено на сайте военного ведомства.
В нём жестокая суть войны: или ты, защитник страны, своего дома, семьи, или он, беспощадный и лютый враг. Кто раньше нажмёт курок? От тебя, красноармеец, для перелома в войне на Волге, под Ржевом, на любом участке огромного фронта требуется прицельный выстрел. Хотя бы один…
«Мне, политруку миномётной роты, – рассказывал после войны Михаил Алексеев, ставший известным писателем, – в самые тяжёлые дни Сталинградской битвы не нужно было без конца заклинать своих бойцов: «Ни шагу назад!» Мне достаточно было прочесть стихотворение Симонова. «Убей его!» – стихотворение, появившееся как раз в ту пору. Свидетельствую: оно потрясло наши души».
А поэт Михаил Львов, фронтовик, сказал о том же не менее убедительно и ярко: «Я бы присвоил стихотворению Симонова «Убей его!» звание Героя Советского Союза. Оно убило гитлеровцев больше, чем самый прославленный снайпер…»

«Не надо хвастовства и шумихи»
Когда «Красная звезда» напечатала большой очерк «Дни и ночи», присланный Симоновым из Сталинграда, в редакцию позвонил М.И. Калинин и поинтересовался у ответственного редактора, какова в публикации доля художественного, публицистического домысла. «Домысла в очерке нет, все фамилии подлинные», – таким был ответ.
Выступая через несколько дней перед журналистами центральных изданий, Михаил Иванович сказал: «Печатное слово должно соответствовать обстановке. Не надо выспренности, хвастовства, шумихи. Это неуважение к читателю. Вот «Дни и ночи» товарища Симонова внешне напоминают сухую хроникёрскую запись, а по существу – это работа художника, картина, которая запоминается, потому что достоверна…»
Написанному Симоновым действительно присущи рождённые талантом простота, доверительность, предрасположенность к читателю как незримому собеседнику. Вот как он вспоминал о первых, самых драматических неделях ­войны: «…Увидеть панику было нетрудно, увидеть беженцев на дорогах, отступающих солдат, неразбериху, бесконечные бомбёжки тоже не представляло особенного труда, достаточно было для этого выехать в прифронтовую полосу, – а вот увидеть дивизию, полк, батальон или роту, которая стоит и дерётся, для этого надо было залезть не на мнимый, а на действительный передний край. И это было не так просто, и не всем это удавалось, и многие на этом сложили головы».
Два выстроенные в стиле разговорной речи, рассудительной беседы предложения, а картина, о которой говорил М.И. Калинин, у нас перед глазами – объёмная и горькая. И во всём достоверная: журналистов на фронте – в процентном отношении к их числу – погибло больше, чем представителей любой другой воинской специализации.

О наградах
На сайте Минобороны представлен наградной лист, составленный и реализованный на 4-м Украинском фронте. Находясь в составе фронта в длительной командировке, К.М. Симонов был награждён его военным советом орденом Отечественной войны I степени.
В наградном листе, как и полагалось, сказано, что орденом «Знак Почёта» Симонов награждён ещё до войны, а награждение его орденом Красного Знамени состоялось на Северо-Западном фронте три года назад.
Ещё одним орденом, и тоже Отечественной войны I степени, К.М. Симонов был награждён Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 сентября 1945 года.
Три высокочтимые награды военных лет. Это больше, чем у многих коллег Константина Михайловича по «Красной звезде». Но меньше, чем, скажем, у комбата, которому было суждено пройти Великую Отечественную с первых дней до победы, у выжившего на войне политработника низового звена.
Мне никогда не доводилось слышать сетований по этому поводу. Любой из военных журналистов искренне полагает, что именно так и должно быть, что это оправданно и справедливо.

Прощальный аккорд
Всю войну Константин Симонов прошёл, как он сам писал, «всего-навсего корреспондентом – это не самый тяжёлый хлеб на войне». Из писательской когорты был самым инициативным, безотказным, исполнительным. Трудно предположить, было ли для него ожидаемым служебное возвышение спустя месяцы после победы, уже после ухода в запас Алексея Суркова, Петра Павленко, Василия Гроссмана, Василия Ильенкова, Андрея Платонова, Евгения Габриловича. Но такое случилось.
На совещании у заместителя министра Вооружённых Сил СССР генерала армии Н.А. Булганина, состоявшемся 3 июля 1946 года, была наконец сформирована полнокровная, без вакансий редколлегия центрального органа министерства – газеты «Красная звезда». Созданная решением Секретариата ЦК ВКП(б) в ходе войны, редколлегия до этого ни разу не была укомплектована по штату. Между тем штатом предусматривались и четыре должности, которые именовались просто: член редколлегии. На этих постах в разное время постигали газетные техполии генерал-майор Михаил Галактионов, генерал-майор Иван Зубков, назначенный позднее заместителем ответственного редактора, генерал-майор Илларион Фомиченко, возглавивший за несколько месяцев до победы редакцию. В этот раз Н.А. Булганин предложил принять в газету членом редколлегии предрасположенного к творческой работе генерал-майора Александра Щербакова. Приказом МВС СССР № 117 от 9 января 1946 года членом редколлегии, не обременённым другими должностными обязанностями, был назначен и подполковник К.М. Симонов.

Если бы я писал неправду, и народ, и солдаты не приняли бы мои писания. И когда через много лет после войны слышу в народной среде свои стихи, я убеждаюсь, что люди мне поверили.
К.М. Симонов

Правда, проявить себя в родной газете не только одним из её самых активных авторов, но и руководителем Константин Михайлович не успел. Решением ЦК ВКП(б) № 278/68-п от 21 сентября 1946 года он был освобождён от должности члена редколлегии газеты «Красная звезда» в связи с новым назначением. А назначен был главным редактором журнала писательской организации «Новый мир» и заместителем генерального секретаря Союза писателей СССР А.А. Фадеева.
…«Трилогия «Живые и мёртвые», отмеченная Ленинской премией, цикл «Из записок Лопатина», повесть «Дым Отечества», другие повести, пьесы, поэмы, двухтомник воспоминаний «Разные дни войны» – это послевоенный творческий подвиг писателя с кразнозвёздовской закалкой, завещавшего развеять его прах над Буйничским полем, там, где в июле сорок первого он видел бой 388-го стрелкового полка, в котором было подбито и сожжено 39 немецких танков и бронетранспортёров.

Виталий МОРОЗ, «Красная звезда»